В Москве и области — эпидемия подростковых самоубийств. Вслед за двумя девочками, бросившимися с крыши 15-этажного дома в подмосковной Лобне, вечером 8 февраля шагнул из окна 14-летний столичный школьник.
Во всех трех актах суицида нет логического обоснования — если только умерщвление себя может быть обосновано. Публичный несмываемый позор, мучительная и неизлечимая болезнь — это приводит к мысли, что «дальше жить незачем». Но убивавшие себя подростки находились отнюдь не в безвыходной ситуации.
Во всех трех актах суицида нет логического обоснования — если только умерщвление себя может быть обосновано. Публичный несмываемый позор, мучительная и неизлечимая болезнь — это приводит к мысли, что «дальше жить незачем». Но убивавшие себя подростки находились отнюдь не в безвыходной ситуации.
«Если я такой плохой, живите с Русланом. Бабушка, папа, теть Ира, мама, простите. Это дошло до критической точки. Вы правы», — пишет подросток. «На этот раз ваши запреты не подействуют. И я не псих», — в другой записке.
Так что же: причина самоубийства — ревность к сводному брату, родительские запреты и стремление во что бы то ни стало эти запреты нарушить?
«Мне всегда было интересно, что же после жизни. Верните камеру Марте», — гласит еще одна записка.
«Отец часто ругал парня за своевольный образ жизни, — сообщил Life Newsисточник в правоохранительных органах. — Школьник курил, пил и, по словам родителей, украл у одноклассницы фотоаппарат. Когда об этом стало известно папе, он хорошенько отчитал сына за это. После ссоры Александр Филипьев покончил с собой, выпрыгнув в окно квартиры на 17-ом этаже».
В такое объяснение верится с трудом. Должно быть, «господа полицейские» просто ищут, кого бы сделать крайним в резонансном деле и без хлопот заработать «палку».
Так что же заставляет подростков, находящихся отнюдь не в безвыходной ситуации, сводить счеты с жизнью? И как родители, учителя, общество могут предотвратить роковой шаг? С этими вопросами «Особая буква» обратилась к известному детскому психологу Ольге Маховской, автору нескольких книг, в том числе «Как спокойно говорить с ребенком о жизни, чтобы потом он дал вам спокойно жить».
Как считает наша собеседница, представление о том, что Россия является абсолютным лидером по числу подростковых самоубийств — «это полная мифология, запущенная с подачи господина Астахова. По абсолютному количеству мы лидеры в Европе, как самая населенная страна, но по числу самоубийств на 10 тыс. человек населения нас оставляют позади такие страны, как Франция, Англия, Швейцария. В Англии это чаще случается на почве алкоголизации, во Франции — на почве одиночества. В России это чаще всего случается «за компанию».
Получается, что виноваты СМИ и «эти ваши интернеты», и о самоубийствах среди молодежи следует помалкивать? Наш эксперт так не считает. По мнению Ольги Маховской, муссирование темы самоубийств в прессе является не более чем детонатором. Само по себе оно не способно спровоцировать суицид. Если подросток сам не готов к нему. А к «окончательному решению» всех вопросов его, как правило, подталкивает целый комплекс причин — внешних и внутренних.
Один из факторов — чисто ситуационный, временной. В нашем случае это середина зимы, недостаток солнечного света, стресс, вызванный окончанием зимних каникул и тому подобное.
«Но основная причина — это феномен «холодного дома», — говорит Маховская. — Ситуация, когда подростка в семье ничто не удерживает. Он не знает, как жить, и решается на суицид».
Безусловно, играют роль и настроения в обществе, которые дети и подростки не столько понимают, сколько ощущают. Российское общество постоянно ожидает чего-то страшного — политических катаклизмов, «второй волны кризиса», падения планеты Нибиру из сказок выродившегося центральноамериканского народца майя и прочих ужасных вещей, которым невозможно противостоять.
«Мы заражены пессимизмом, — констатирует психолог, — и дети, может быть, сами и не боятся, но рядом с ними — насмерть перепуганные родители».
Кроме того, как отмечает Маховская, детям и подросткам свойственно испытывать страх бедности: «Это не экономический — это социальный страх: боязнь лишиться статуса в обществе. В подростковом возрасте это становится особенно болезненным». И если подростку кажется, что их семья неспособна отвечать на экономические вызовы — это может спровоцировать отчаянный шаг.
Соответственно, профилактика самоубийств тоже должна носить комплексный характер. Так, в СМИ тему самоубийств «нельзя рекламировать, но нельзя и замалчивать», считает наша собеседница. Тем более что в подростковой среди существует тенденция эстетизации смерти. Тинейджеры любят фильмы наподобие «Сумерек», они ассоциируют себя с бледными холоднокровными кровопийцами, получающими недостающее им тепло извне.
Как противостоять эстетизации смерти? Ну, разумеется, не показом фото трупов со смятым лицом или видеохроники аутопсии в морге! По мнению Маховской, своеобразной «контрпропагандой» могли бы стать демонстрации интервью с подростками, совершившими реальную (а не показную) попытку суицида и спасенными в последний момент. Юные самоубийцы, считает она, не понимают, что возврата не будет. Пока человек не дойдет до края — он это не оценит. Возможно, чужой «опыт несостоявшейся смерти» остановит кого-то.
Разумеется, нужны и более мягкие методы психотерапии. Сейчас каждой школе по штату полагается педагог-психолог. А иногда и не один. На практике же примерно в половине школ психологов нет. Но один психолог на школу — этого явно недостаточно. К тому же не все педагоги-психологи обладают достаточной квалификацией, чтобы распознать те же суицидальные наклонности, уметь отличить их от подростковой показухи.
Школьный психолог должен владеть методиками объективного исследования — такими, как, например, цветовой тест Люшера. Возможно, школьные психологи должны проходить специальные курсы по профилактике суицидных тенденций. Кроме того, надо популяризировать среди подростков «телефоны доверия»: преимущество подобной терапии — ее абсолютная анонимность.
«Необходимо вести просветительскую работу среди родителей, — убеждена Ольга Маховская. — Они должны уметь увидеть сигналы. Мы зачастую не можем заметить их именно из-за близкой дистанции. Родители, видя, что ребенок сидит за компьютером, могут и не знать, что он зашел на сайт «анонимных самоубийц». Кроме того, тяга подростков к «инфернальному миру», интерес к эстетике смерти — это, как ни странно, проявление инфантилизма. В семь-девять лет у детей бывает период, когда они задумываются о вопросах смерти. Задача взрослых — объяснить, утешить, рассказать, может быть, посетить с ребенком похороны. Если в тот момент, когда ребенок впервые ощутил страх смерти, никого рядом не было — этот страх укореняется и может выплеснуться наружу в виде суицида».
Материал подготовили: Игорь Волков, Владимир Титов, Александр Газов
Комментариев нет:
Отправить комментарий